Он прошел вглубь помещения, деловито ковырнул носком ботинка какую-то развалившуюся полку, лежащую на полу, и посмотрел на остальных.
– Ну? – вопросил Джек.
Это извечное суздальское нуканье, которое проявлялось у боцмана исключительно во время сильных переживаний, вывело остолбеневших членов экипажа из состояния заморозки.
Гай тенью скользнул в дальние помещения, Елена и Ульрих, не сговариваясь разошлись в стороны, обследуя периметр, а Ричард осматривал разруху. Замерший на пороге искин отсалютовал остальным неприличным жестом, показав тем самым, где он видел их всех, включая и саму затею, но, так уж и быть, раз они притащили его в пустую разрушенную комнату медотсека, он постоит в дверях, чтобы неожиданные гости не обидели этих самых несносных белковых.
Морган сильно сомневался, что правильно прочел серию жестов искина, но вот над тем, что в принципе искин не должен был бы так делать, он подумать не захотел.
Капитан устал настолько, что сейчас ему хотелось просто закрыть глаза, досчитать до десяти и пойти натянуть жопу на голову полковнику Романову. Или, на худой конец, хотя бы выпить бутылку водки.
Настоящей, суздальской, настоянной на смеси ароматных трав и ягод. Чтобы под утро нестись через всю палубу в поисках хотя бы одного стакана воды, материть несносного искина за то, что он снова, в назидание, отключил живительную влагу в каюте капитана, и с размаху врезаться в Анну, идущую навстречу.
Морган улыбнулся. Впервые за долгое время, задумчиво и грустно.
– Док, вот твоя «Сцилла»! – Елена вышла из бокового коридора, который не был сразу заметен от входа из-за аварийного освещения и постоянной ряби в глазах несносных лампочек.
Травкин молча прошел внутрь, остальные тут же обступили Гавриила.
– Это то, что надо? – хрипло спросил капитан. – Пойдет?
Гай задумчиво кивнул.
– Ищите носитель, – бросил он через плечо, нажимая на своем скафандре команду на отключение. – Сине-зеленые кристаллы продолговатой формы, должны находиться в прозрачном растворе.
Команду тут же словно ветром сдуло. Каждый взял себе для осмотра часть помещения, деловито и сосредоточенно ковыряясь во всех баночках.
А вот капитан Морган прошел мимо, заглянул за установку и вытащил панель управления, едва не выдернув ее с проводами.
– Дай сюда! – Гай вырвал у Ричарда панель. – Как догадался?
Морган пожал плечами.
– Инструкция всегда рядом с прибором, в одной коробке, – сказал он. Остальные бросили копаться в мусоре и присоединились к Доку с капитаном.
– Так-так-так… – сосредоточенно и деловито начал копаться в данных Док, – сейчас найдем каталог последних трансляций… потом установим место хранения… Рик, давай сюда камеру с андроидом, – бросил он капитану через плечо, запуская тестовый режим «Сциллы».
Он еще что-то бормотал себе под нос, а Рик с каждой секундой чувствовал нарастающий в ушах гул, переходящий в буханье крови внутри черепа. Интуиция, молчавшая доселе, кричала и билась в истерике, стремясь заставить капитана немедленно взять в охапку всех и быстро ретироваться прочь.
– Что значит «нет»? – чувствуя, как реальность начинает раскалываться на отдельные картинки, прошипел Рик.
– Да, Гай, что, мать твою, то есть, нашу, значит твое долбанное «нет»? – поддержал капитана боцман. – Мы раздолбали корабль, чтобы ты пришел и сказал: «Простите, у меня не стоит»?
Травкин, избавившийся от своего медицинского скафандра, закусил губу, не зная, как сказать остальным самое страшное – андроид не принимал сознание Анны. Он смотрел на бегущую строку данных на панели управления «Сциллы», холодными пальцами переключал каналы и снова пытался запустить процесс, но так ничего и не мог сделать.
– Сознание Анны просто не помещается обратно в тело андроида, – деревянным голосом пояснил Док. – Судя по всему, при первичной установке большая часть данных, включая самоидентификацию и осознание себя отдельной от носителя частью, были помещены в архив, то есть, не присутствовали в полной мере в голове нашей Аннушки. После возвращения архив раскрылся, части слились воедино, и теперь удаленные, неиспользуемые данные перемешались с рабочими. Заблокированное детство, юность, обучение и получение задания у нашей Анны полностью ассимилировались с остальными частями памяти. Я не могу их разделить, для этого мне нужна, как минимум, лаборатория Протектората и время. Много, много времени.
Память… гребаная, чертова, несносная память, которая мучила Рика уже долгое время, напоминая о себе, теперь сыграла злую шутку и с Анной.
«Память – все, что является вместилищем нашей личности, – думал Рик, постепенно осознавая, что глухое буханье в голове вытесняет окружающие звуки, – память, которая делает нас такими, какие мы есть, какими нас знают и точно так же помнят, узнают и считают людьми. Люди – это память, но не о них, а их собственная. И вот теперь, когда памяти слишком много, как и кто сможет отделить мою Анну от той личности, которой она была? Мою? – Рик похолодел. – Да, ты сам это сказал, Морган. Впрочем, не сказал, а подумал».
– Тут еще кое-что, – деликатно кашлянув, сказал Ульрих, пока Гай все еще пытался запустить процесс передачи сознания в третий раз. – Я нашел краткие сведения по номеру хранилища для кристалла.
– Говори, – кивнул Рик.
– Майор Анна Штафф, особый отдел надзора, ликвидации и допросов с применением психологических пыток ХаСОМ, – начал читать фон Цепеш, – проходила обучение под личным руководством полковника Романова, куратором значится знакомый нам Шпеер…